Россия под скипетром Романовых

оглавление

Борис Годунов и первый Самозванец

После смерти Федора в Москве упорно говорили, что почивший царь и перед смертью своей завещал царство старшему из Романовых — Федору Никитичу. Мысль народа, очевидно, обращена была к Романовым, которые принадлежали к числу самых знатных старомосковских боярских родов и издавна пользовались всеобщей любовью за свою справедливость и заботу о народном благе. Их испытанная верность и близкое родство с царями Рюрикова дома были хорошо всем известны: Федор Никитич приходился двоюродным братом умершему царю. Все это делало избрание его на Московский престол вероятным. Однако царем был избран на земском соборе Борис Годунов. За него стояли патриарх Иов и многие служилые люди.

Земский собор, избравший на царство Годунова, был составлен не из особых выборных от различных сословий Русского государства, а из тех лиц, которые стояли тогда во главе этих сословий по выборам или по назначению. А так как правителем уже более десяти лет был Годунов, то понятно, что на собор явились люди, многим ему обязанные. Таким образом, собор 1598 года не был похож на последующие земские соборы, на которые собирались люди, выбранные для участия в них самим населением.

После торжественного царского венчания Борис объявил, что он все сделает для своего народа, что он готов будет последней рубашкой своей поделиться с подданным. И действительно, первые два года Борис был хорошим царем, и живший во времена Бориса келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий Палицын говорит, что «ради всенародных строений своих Борис всем любезен бысть».

Дальнейшее царствование Годунова было для России ознаменовано великими бедствиями: страшный неурожай вызвал повсеместный голод. В одной Москве за два года погибло 120 000 человек. Царь всеми силами боролся с бедствием, велел, наконец, раздавать в Москве хлеб даром; но эта мера имела очень печальные последствия: в Москву пришло великое множество тунеядцев, которые не желали работать, благо кормиться в столице можно было даром. Вследствие страшного голода появилось в государстве множество разбойников, от которых страдали мирные жители под самой Москвой.

Народ ищет виновников всех бедствий и, наконец, находит в лице самого царя Бориса: уже в 1601 году глухо начинают поговаривать о том, что гнев Божий карает народ русский за то, что он терпит на престоле царя-детоубийцу. Борис узнает об этих слухах, и светлый ум его затемняется мрачной злобой: он ищет своих врагов, поощряет всякие наветы. Жизнь вследствие их в Москве становится нестерпимой. Поссорятся два приятеля, и один в злобе на другого донесет, что тот злоумышляет против царя, и этого довольно: несчастного хватают, пытают, иногда казнят. Холопы и слуги, недовольные чем-нибудь на господ, бегут и клевещут на них. По доносу собственного холопа была погублена Годуновым семья Романовых. Борис поверил словам дворового человека одного из братьев Романовых. Он хорошо помнил, что старший из братьев, Федор, был его соперником при избрании на царство, и решил избавиться от опасной для него семьи. Братья Романовы подверглись жестокому заключению, а старший из них, Федор, был насильно пострижен в монахи под именем Филарета: этим хотели отнять у него навсегда возможность занять престол. Монашество заставили принять и его жену Ксению Ивановну с именем Марфы. Пятилетний сын их Михаил был разлучен с родителями и вместе с теткой Анастасией Никитишной был сослан на Белоозеро. Особенно тяжелое заключение испытал Михаил Никитич Романов: он содержался в земляной тюрьме-яме в селе Ныробе (ныне Пермской губернии, Чердынского уезда). До сих пор там сохраняются тяжелые железные кандалы, в которых был закован несчастный боярин. Из пяти братьев Романовых только инок Филарет да Иван Никитич вынесли тяжелое заключение и остались живы.

Годунов, расправившись с Романовыми и со всеми их родными — Черкасскими, Шереметевыми и другими, был уверен в своей безопасности. Но беда пришла для него с той стороны, с которой он ее совсем не ожидал. Уже в начале царствования Бориса начинает распространяться слух о том, что царевич Димитрий не погиб, а спасся и где-то живет, скрываясь до времени. Наконец, в 1603 году появился человек в польских владениях, который выдавал себя за несчастного царевича. Человек этот служил у князя Адама Вишневецкого и, находясь будто бы в тяжелой болезни, открыл на исповеди священнику, что он сын царя Иоанна. Когда он выздоровел, то Вишневецкий вместе с родственником своим воеводой Сендомирским, Юрием Мнишеком отвезли незнакомца в Краков. Польский сенат, боясь войны с сильной Москвой, советовал королю быть осторожным в отношениях к человеку, выдававшему себя за царевича. Не так смотрел на дело король Сигизмунд. Он также, конечно, был уверен, что незнакомец, находившийся перед ним, — самозванец; но считал полезным поддержать этого самозванца, чтобы ослабить внутренними раздорами ненавистную ему Москву, а в случае его успеха иметь в нем союзника и пособника для войны со Швецией, когда-то ему принадлежавшей, и для распространения римско-католической веры в Русском царстве. Самозванец уже в Кракове тайно принял эту веру.

Кто же был этот человек, дерзнувший присвоить себе имя царевича Димитрия? Совершенно точно на этот вопрос ответить невозможно. Одно несомненно, что Самозванец был не поляк и не русский из Западной России. Все обнаруживало в нем человека из Московской Руси.

Царь Борис, узнав о появлении за рубежом Самозванца, велел объявить, что это не кто иной, как бежавший из московского Чудова монастыря чернец Гришка Отрепьев. Весьма возможно, что Годунов был прав; но царскому объявлению в Москве плохо верили: ненавидя Бориса, многие желали, чтобы царевич был жив, а потому и легко поверили тому, что он живет в Польше и скоро явится добывать свой прародительский престол.

В то время как Самозванца торжественно проклинали во всех церквах, он за московским рубежом набирал себе товарищей: на его призыв откликнулись многие польские шляхтичи (дворяне), которые хотели поживиться впоследствии русской казной, и казаки, которые рады были всякой войне. Однако под знамена самозванного царевича собралось всего тысяч 5 или 6 человек, из которых далеко не все были вооружены хорошо. И вот с такою-то ничтожною силою безвестный проходимец задумал приобрести себе Московский престол! И ему это скоро удалось сделать только благодаря обаянию принятого им на себя имени!

Первый самозванец - Григорий Отрепьев
Первый самозванец - Григорий Отрепьев

16 октября 1604 года самозванец перешел московскую границу и вступил в пределы Северной Украины (теперь Черниговская и Курская губернии). Ещё раньше, сидя в Польше, он рассылал по Руси подметные письма, в которых рассказывал вымышленную историю о мнимом своем спасении; теперь он обращался к населению со своего рода манифестом, в котором, обещая мир и благоденствие, убеждал всех оставить Бориса и служить ему, якобы законному государю.

Северская Украина населена была в то время беглыми из разных мест людьми, народом озлобленным, беспокойным, бунтовским. Многие, и не веря Лжедимитрию, рады были восстать против царя Бориса. Но большинство народа и войска верило, что перед ними находится подлинный сын Грозного, и с восторгом кричало: «Да здравствует государь наш Димитрий!». Город Чернигов сдался без сопротивления. Самозванец подошел к Новгород-Северску, но здесь встретил мужественное сопротивление со стороны воеводы Петра Басманова.

Хотя Самозванец одержал победу под Новгородом-Северском над царскими воеводами, пришедшими на его выручку, однако в конце января 1605 года он потерпел полное поражение под Севском и сам едва спасся бегством в Путивль. Борис в Москве торжествовал победу, но Самозванец вскоре воспрянул духом. Давно уже почти весь южный край признал добровольно его власть над собою. Весной около гор. Кромы происходили непрерывно битвы и стычки. В Кромах засел отрад преданных Самозванцу казаков. Царское войско многократно пыталось принудить его к сдаче, но всякий раз безуспешно.

В это время, именно 13 апреля, царь Борис после торжественного обеда, данного иноземным послам, почувствовал себя дурно и через несколько часов скончался, успев перед смертью благословить на царство своего сына Федора и принять иноческий чин.

Марина Мнишек
Марина Мнишек

Царское войско, которое мало расположено было сражаться и за Бориса, еще менее хотело проливать кровь за его сына. Басманов, поставленный юным царем во главе войска, видя его ненадежное настроение и посоветовавшись с другим воеводой князем Голицыным, перешел на сторону Лжедимитрия. Все почти войско последовало их примеру. Путь на Москву теперь для Самозванца был открыт. 1 июня в Москву прибыли посланные им дворяне Плещеев и Пушкин, они подстрекнули московскую чернь свегнуть Фёдора Годунова. Вместе с матерью и сестрой его перевезли из дворца в старый боярский дом Годуновых, и народ принес присягу самозванному Дмитрию. Через несколько дней несчастный Федор Борисович и мать его были умерщвлены.

Утром 20 июня 1605 года Самозванец вступил в Москву. Народ его торжественно приветствовал. Новый царь прежде всего отправился в Архангельский собор помолиться у гроба мнимого отца своего Иоанна Грозного. В ближайшие за этим дни начались царские милости всем тем, кто был гоним во времена Годунова. Не были забыты, конечно, и те, кого Самозванец считал близкими своему роду: оставшиеся в живых Романовы были вызваны к царскому двору; инок Филарет, освобожденный из заключения, был поставлен митрополитом Ростовским. Этими мерами Самозванец хотел убедить всех в истинности своего происхождения от Иоанна Грозного, но уже при вступлении его в Москву некоторые в этом сомневались. Поэтому Самозванец поспешил заручиться признанием со стороны мнимой матери его инокини Марфы. Говорят, что ее принудили к этому страх и желание вернуть себе прежнее положение царицы.

Ликование, с которым было встречено новое царствование, прошло, и наступило среди русских людей разочарование — новый царь многим не нравился. Уже самый въезд его в Москву в сопровождении польской свиты произвел на москвичей невыгодное впечатление. Дальше стали замечать в новом царе некоторые уклонения от православного русского быта: после царского венчания первым поздравил государя римско-католический монах; поляки были всегда к нему особенно близки. Наконец, в Москве стали говорить и о тайном договоре, заключенном им в Польше с королем и римским папой: по этому договору он, действительно, обещал подчинить православную русскую церковь папе, а Польше отдать Смоленскую и Черниговскую области. Но всего больше волновался в Москве народ слухами о царской женитьбе. Самозванец решил жениться на католичке — Марине Мнишек, дочери польского сенатора, который много помогал ему в Польше.

2 мая 1606 года Марина в сопровождении отца и огромной польской прекрасно вооруженной свиты приехала в Москву, а через неделю произошло венчание с Лжедимитрием и коронование по православному обряду; но Марина осталась католичкой — в православие она не перешла. Последнее особенно возмутило москвичей; а этим возмущением воспользовались князь Василий Шуйский и другие бояре, чтобы свергнуть ненавистного им Самозванца. Общее недовольство русских еще усилила наглость польских панов, которые смотрели на себя, как на хозяев в Москве, и насмехались над москвичами, говоря: «Мы дали вам царя».

В ночь на 17 мая несколько тысяч войска, стоявшего под Москвой, по приказанию князя Василия Шуйского и других бояр были введены в Москву, и с раннего утра в Москве началась резня народа с поляками. Во время этой резни толпа бояр и народа, предводимая Василием Шуйским, ворвалась в Кремль и там покончила с Самозванцем. Так прекратилось одиннадцатимесячное правление Лжедимитрия.